Взятие Китайской стены - Елена Невердовская

19.06.2004
Выставки

Взятие Китайской стены
[Елена Невердовская]

Владимир Шинкарев Владимир Шинкарев никогда не был в Китае. Он не видел Великой Китайской стены. Не рисовал ее кистью, пером или карандашом, не писал маслом. И тем не менее, его выставка называется "Великая Китайская стена". Последняя перед летними каникулами выставка в НоМИ – праздник для гедонистов, превыше всего ценящих живопись, для сектантов, поклоняющихся цвету, ритму, пятну.
Владимир Шинкарев хитро щурился: "в пейзаже нет ничего экзотического, только небо, земля, растения". Китайский мудрец, девятый бессмертный, подстать древним восьми. Тоже с крылом дракона, тигриной спиной и глазом змеи. В пейзаже нет ничего экзотического – серое небо, последний свет, плотная стена холма (или леса). Граница, раздел между кочевниками и чиновниками, между варварством и культурой, между плодородными долинами желтых китайских рек и неприрученной степью. Нет? Нет.
Граница между светом и тьмой, между прозрачностью и плотностью, между бесконечностью движения и дискретностью вещественных иерархий. Художник – это кочевник, налетающий на стену, размахивающий копьем и дико орущий имена своих тотемов-предков, и, не смотря на собственную бесноватость, четко осознающий, что стену ни сломать, ни перелететь не удастся? Художник – это чиновник, зажавший под мышкой коробочку с кисточкой, тушью и печатью, несколькими свитками рисовой бумаги в руке, тщетно стремящийся сбежать за пределы империи, разорвать традиции, наплевать на родственников и карьеру? Да? Да. И первое, и второе.
Владимир Шинкарев – великий китаец. Он ставит нас на пороге зеленого лета лицом к серой стене, заставляя изменить собственной природе – присущей нам рассеянности, мечтательности, неумению остановиться, разобраться, понять и довольствоваться малым. Присущей нам жадности и живописной пресыщенности. Он извлекает из нашей забитой и запушенной памяти особенные, значащие моменты, прорвавшие заслон видимости в бесцветности пасмурного снежного дня, тумане, сумеречном безразличии.
Владимир Шинкарев – великий каллиграф. Написанный им иероглиф – отсвет фар на пути, развилка дорог, деревянный столб с исчезнувшим указателем.


	19.06.2004 Выставки Взятие Китайской стены [Елена Невердовская] Владимир Шинкарев никогда не был в Китае. Он не видел Великой Китайской стены. Не рисовал ее кистью, пером или карандашом, не писал маслом. И тем не менее, его выставка называется "Великая Китайская стена". Последняя перед летними каникулами выставка в НоМИ – праздник для гедонистов, превыше всего ценящих живопись, для сектантов, поклоняющихся цвету, ритму, пятну. Владимир Шинкарев хитро щурился: "в пейзаже нет ничего экзотического, только небо, земля, растения". Китайский мудрец, девятый бессмертный, подстать древним восьми. Тоже с крылом дракона, тигриной спиной и глазом змеи. В пейзаже нет ничего экзотического – серое небо, последний свет, плотная стена холма (или леса). Граница, раздел между кочевниками и чиновниками, между варварством и культурой, между плодородными долинами желтых китайских рек и неприрученной степью. Нет? Нет. Граница между светом и тьмой, между прозрачностью и плотностью, между бесконечностью движения и дискретностью вещественных иерархий. Художник – это кочевник, налетающий на стену, размахивающий копьем и дико орущий имена своих тотемов-предков, и, не смотря на собственную бесноватость, четко осознающий, что стену ни сломать, ни перелететь не удастся? Художник – это чиновник, зажавший под мышкой коробочку с кисточкой, тушью и печатью, несколькими свитками рисовой бумаги в руке, тщетно стремящийся сбежать за пределы империи, разорвать традиции, наплевать на родственников и карьеру? Да? Да. И первое, и второе. Владимир Шинкарев – великий китаец. Он ставит нас на пороге зеленого лета лицом к серой стене, заставляя изменить собственной природе – присущей нам рассеянности, мечтательности, неумению остановиться, разобраться, понять и довольствоваться малым. Присущей нам жадности и живописной пресыщенности. Он извлекает из нашей забитой и запушенной памяти особенные, значащие моменты, прорвавшие заслон видимости в бесцветности пасмурного снежного дня, тумане, сумеречном безразличии. Владимир Шинкарев – великий каллиграф. Написанный им иероглиф – отсвет фар на пути, развилка дорог, деревянный столб с исчезнувшим указателем.


ARTERIA.RU - новостной проект агентства культурной информации "Артерия" (с) 2024 Для использовании материалов arteria.ru необходимо получить разрешение редакции. При цитировании материалов сайта в Интернет действующая гиперссылка на arteria.ru обязательна.