Вольный
ганзейский город Гамбург решил сделать своему побратиму и другу Санкт-Петербургу
подарок на юбилей - рояль известной немецкой фирмы "Стейнвей",
изготовленный специально для этого случая. Отныне его чарующие звуки
будут раздаваться в Большом зале Филармонии. Торжественная церемония
вручения прошла в День рождения города, 27 мая и сопровождалась, как
и все юбилейные мероприятия, небывалым ажиотажем.
К моменту появления в зале первых зрителей, виновник торжества в нарядном
одеянии, словно невеста на выданье, гордо стоял на сцене на том самом
месте, где ему собственно и полагалось стоять. Многие пришедшие с любопытством
разглядывали этот странный "прикид": видимо, исходя из принципа
"драгоценному камню - дорогую оправу", рояль упаковали в пурпурную
ткань, перевязав его белыми атласными лентами и водрузив поверх всего
этого огромный тюлевый бант - странная смесь помпезности и легкомысленности.
Впрочем, День рождения не повод для подобных шуток. Честно говоря, можно
было бы ожидать даже большего - например, торжественного выкатывания
рояля на сцену или чего-нибудь в этом роде. К сожалению, подобное шоу
вызвало бы слишком много технических проблем, поэтому и было решено
ограничиться торжественным "раздеванием" подарка в духе открытия
какого-нибудь монумента.
Вопреки ожиданиям публики, вечер начался не с церемонии вручения. Как
обычно, на сцену вышел оркестр ЗКР, а за ним сам маэстро Темирканов.
И уже при первых аккордах увертюры к "Руслану и Людмиле" стало
ясно, что вручение подарка без предварительно сыгранного торжественного
туша было бы просто дурным тоном. Сама церемония, в которой принимали
участие первый бургомистр Гамбурга Оле фон Бойст, губернатор Санкт-Петербурга
Владимир Яковлев, Министр культуры Михаил Швыдкой и маэстро Темирканов
была достаточно краткой. Наиболее разговорчивой оказалась дарящая сторона
в лице г-на фон Бойста - небольшая речь об истории дружественных отношений
Санкт-Петербурга и Гамбурга, о значении Большого зала Филармонии как
места, где впервые прозвучала Ленинградская симфония Шостаковича в годы,
когда наш город героически противостоял немецким захватчикам, и т.д.
и т.п., настроила было присутствующих на торжественно-серьезный тон.
Тон, который тут же со всей непосредственностью был разряжен губернатором
и министром культуры, видимо уже уставшими от большого количества юбилейных
речей и потому решившими отшутиться фразами типа "Вы (имея в виду
Гамбург) правильно сделали, что выбрали Петербург своим побратимом!"
(Швыдкой) или "теперь на этом рояле разные знаменитости будут исполнять
фортепианные концерты" (Яковлев) - остается надеяться, что уважаемые
знаменитости исполнят здесь и другие жанры фортепианной музыки - сонаты
например, или миниатюры. Самым лаконичным из выступавших оказался маэстро
Темирканов - не сказав ни слова, он направился к оркестру, но был остановлен
напоминанием, что, дескать, неплохо бы сначала развязать бантики - для
этого ведь, собственно, и собрались. После чего вся компания, дружно
потянула за ленточки в разные стороны и обнажила перед зрителями сияющего
трехногого красавца, который все это время терпеливо дожидался своего
звездного часа.
Если первая часть вечера интересовала многочисленных собравшихся журналистов,
то музыкальная "постлюдия" в виде упоительно красивой музыки
Второго фортепианного концерта Рахманинова и не менее замечательной
Четвертой симфонии Брамса, принесла радость меломанам. По иронии судьбы,
первые, столь долгожданные звуки Стейнвея раздались из-под пальцев не
приглашенного пианиста-виртуоза, а концертмейстера первых скрипок, давшего,
как обычно, звук "ля" для настройки оркестра. После этого
на сцене появился немецкий пианист Маттиас Киршнерайт, с чьей помощью
все присутствующие, наконец, смогли по достоинству оценить высокое качество
подарка. Впрочем, что тут говорить - Стейнвей он и в Африке Стейнвей,
"главное, чтобы рояльчик звучал", а виртуозы всегда найдутся.
Теперь их можно смело приглашать парами - такой же Стейнвей был куплен
для Филармонии в прошлом году, и, как заметил Швыдкой, "им двоим
будет не скучно". Главное, чтобы старшему не было обидно, что в
его честь не устроили такой праздник.