31.05.2002
Книги и литература
Об осознании собственной востребованности
в момент зависания на месте
[Елена Невердовская]
В издательстве "Искусство-СПб" вышла книга Лидии Гинзбург
(1902 - 1990) "Записные книжки. Воспоминания. Эссе". В это
наиболее полное издание документальной и дневниковой прозы вошли "Записи
20-х - 30-х годов", "Записи 40-х", записи разных лет,
никогда ранее не публиковавшиеся, воспоминания о Заболоцком, Тынянове,
Ахматовой, Багрицком, эссе о Пастернаке, Мандельштаме, Николае Олейникове,
"Четыре повествования" и наиболее известные из всего ею написанного
"Записки блокадного человека". О правомерности объединения
в одной книге теоретических работ и мемуарных и эссеистских произведений
сама Лидия Гинзбург в предисловии к предыдущему подобному изданию писала:
"Все это для меня разновидности прозы. В моих литературоведческих
книгах последнего двадцатилетия (70-х - 80-х гг., - Е.Н.) тоже порой
идет прямой разговор о проблемах жизни, о психике человека. Эссеистика
иногда естественным образом переходила у меня в повествование, даже
с условными вымышленными персонажами. Они нужны мне в качестве объекта
анализа тех или иных фактов душевного опыта".
Хрестоматийные поэты и писатели 20-х и 30-х годов, филологи и литературоведы,
работавшие в то время и в последствие признанные авторитетами советской
науки, благодаря ее наблюдениям, фрагментам зафиксированных ею бесед,
встреч, историям, рассказанным с обычно выпадающими из памяти бытовыми
подробностями, воспринимаются не в том амплуа, которое выбрала для них
история литературы. Лаконичность заметок, точность воспроизведения чужих
слов, интонаций, действий - как результат, у читателя формируется образ
литературной и повседневной жизни тех лет, он оказывается в атмосфере
остроумия, любви к слову, преклонения перед мыслью.
Подслушавший высказывания гениев 80-летней давности понимает, что он
сам живет во время, когда живое остроумие подменено стерильным интеллектуализмом,
собственная мысль - информированностью. Ответ, на вопрос, как были утрачены
эти способности, можно, при желании отыскать на страницах нового сборника
- в "Записках 40-х годов". При желании - только потому, что
читать описания жизни литературного и около литературного сообщества
того периода крайне тяжело. Талантливые люди острого ума, живого слова
не появляются на страницах этих заметок. Автор растрачивает собственный
ум, писательский талант и время на описание процесса отоваривания карточек,
очередей за селедкой, льготников и прикрепленных нахлебников. Все мелко
и тупо. Записки Гинзбург - это постоянная тренировка ума и памяти, которые
не востребованы временем и обществом, но необходимы самой писательнице.
Необходимы потому, что она согласна с ответом Шкловского на вопрос "в
чем счастье?": "В удачно найденной мысли". За неимением
возможности писать о том, что ей было интересно, она анализирует механизмы
поведения человека в "невозможных условиях" войны, блокады,
послевоенного голода и разрухи.
В "Записках 60-х - 70-х годов" у Лидии Гинзбург появились
новые герои - "студенты": создающие новое искусство молодые
люди, которые искали в прошлом "патронов, чтобы на них опереться".
И горькое, тоскливое осознание собственной востребованности в момент
зависания на месте, даже обратного хода: "Старики учат молодых
чувству современности…" Современность 80-летнего литературоведа
была вызвана волной публикаций ранее запрещенных авторов ее молодости
- Мандельштама, Пастернака, Олейникова, обэриутов. Она писала вступительные
статьи к книгам, эссе для "толстых" журналов, исследования.
Она не делала жестов, естественных для старости: "нельзя опускать
руки, потому что в старости это жест чересчур естественный. …если хотим
жить, мы должны быть очень бодрыми и гордыми".
